Да, это экспозиция во второй главе. А почему бы и нет?
На всякий случай автор хочет торжественно напомнить, что действие происходит в типа древнем мире и для героев нормально быть сексистами, расистами, поддерживать рабство и так далее; автор не разделяет всех идей всех героев; и автор, и герои любят и умеют художественно врать.
I don't like sand... Висах-Шемем-Хатсет, Повелитель Двенадцати земель Хатета, Четырех ветров и Трех рек, Тот, чей взгляд повергает врагов на колени, а рука щедро одаряет друзей, Равный богам, Сын Висиру и Возлюбленный Таманит, Победитель тысячи мужей и Супруг десяти тысяч жен, Тенике не понравился. За все то время, которое она провела в тронном зале, он всего несколько раз пошевелился и что-то произнес. Он сидел на возвышении, и разговаривать с ним следовало, опустив глаза. Его волосы были скрыты высокой золотой тиарой, тело – несколькими слоями одежды, а лицо напоминало ярко раскрашенную маску. Разглядеть в нем человека со своими мыслями и желаниями было невозможно. Тенике даже подумалось, что сановники могли бы подменить его или вовсе усадить на его место деревянную куклу – и их обман вскрылся бы далеко не сразу.
Но сейчас она даже завидовала царю, который мог сидеть неподвижно в своем дворце. Было невыносимо жарко. Солнце уже встало и теперь грело землю с новыми силами, словно пытаясь сейчас подарить ей все то тепло, которое не смогло отдать ночью. Накидка делала все только хуже. Ее, расшитую золотом и украшенную бахромой, преподнесли Тенике в знак уважения и заботы, но она все равно оставалась тяжелой и неудобной. Хатетиане уверяли, что она защитит от безжалостных солнечных лучей, но Теника была уверена, что броня от столь легкого оружия должна весить меньше. Жаль, что бросить такой ценный подарок прямо тут было нельзя – мало ли что про нее могли подумать эти хатетиане.
Они расположились поодаль небольшой, но шумной толпой. Люди переговаривались между собой на множество голосов, снаряжение звенело и стучало, поджарые выносливые лошади встревоженно ржали. Несмотря на окружавших ее телохранителей, Теника чувствовала себя покинутой. Будь на то ее воля, она бы уже поговорила с каждым хатетианином, узнала, что заставило его отправиться в этот поход, постаралась угадать, что он за человек. Но нет, сам вид жрицы, запросто болтающей с простолюдином, заставил бы хатетиан навсегда потерять к ней всякое уважение. Те двое, с кем ей можно было говорить как с равными, сейчас объезжали своих людей, проверяя что-то и раздавая им последние указания. Скучно…
Появился Несидий. Выглядел он так, будто в попытках проснуться вылил себе на голову кувшин воды прямо из Хеппали, но и это ему не помогло. Теника заботливо спросила, не заболел ли он. Половину своих людей она оставляла здесь, в Элухмише, так что если ему нужна была помощь жреца… Что? Куда госпожа собралась ехать? Конечно же, в пустыню, искать заброшенный храм Висиру.
– Госпожа… – Несидий был спокоен и очень серьезен. Так говорят, когда пытаются втолковать что-то неразумному ребенку и притвориться, будто его мнение тоже важно. – Я должен сделать все, чтобы тебя защитить.
– Когда его храм покинули, Висиру был в гневе. Он послал на землю засуху и голод – и как раз тогда в Хатет вторглись степняки… Едем!
Завидев повернувших к ней двоих хатетиан, Теника натянула поводья. Несидий горько вздохнул, и она чуть не рассмеялась вслух. Бедняга явно надеялся отговорить ее.
– И с чего ты взяла, госпожа, что у нас, чужеземцев, это получится лучше, чем у хатетиан? – крикнул он ей вслед и бросился догонять.
– А они, – Теника махнула рукой в сторону в сторону сгрудившихся вокруг жреца храмовых воинов, – по-твоему, пожелать нам удачи сюда приехали? Повелитель двенадцати земель Хатета уже который раз посылает лучших своих людей искать святилище! Тефехи – верховный жрец Зимнего храма Висиру. А это Ламишет…
Теника запнулась, глядя на Несидия. Его лицо изменилось так, будто он увидел одного из духов, про которых рассказывал. Но к ним всего-то подъехала ишитен. К удивлению Теники, обратилась она к Несидию:
– Я же говорила, что сама тебя найду.
А вот это было любопытно.
Но что бы ни связывало Несидия с ишитен, он продолжал упорствовать.
– Хорошо, госпожа, они не дадут нам заблудиться в пустыне, но мы-то им зачем? Чтобы не резать лошадей, когда закончится вода и пища?
Теника кисло улыбнулась.
Самостоятельные мужчины всегда ей нравились. Если они были достаточно умны, чтобы говорить на народном собрании, то стоило позволить им это делать. Кое-кто в Сеноре был против, но кого интересовало мнение вросших в свои мраморные скамьи старух? В такое-то время, когда леодорийская армия завоевала полмира, в Атталиан стекались люди и вещи со всех концов земли, а будущее не обещало ничего, кроме новых знаний, новой славы, новых богатств и новых удовольствий.
Конечно, благодарить за это следовало богов, императрицу, Сенор и умелых военачальниц, но раз на полях сражений свою кровь проливали в основном мужчины, можно иногда было послушать и их. Теника отмахивалась от тех, кто говорил, что если дать мужчинам слишком много свободы, они станут наглыми и уродливыми, как варвары, а потом доберутся до власти и обрушат империю. И когда она узнала, что один из ее телохранителей уже несколько лет обходится без покровительства матери, жены или сестры, она скорее обрадовалась. Но оказалось, что он не только умный, смелый и может многое рассказать, но и слишком любит спорить. Даже на глазах у хатетиан. Об этом стоило подумать.
А пока что Теника не стала утруждать себя ответом, просто сказала Несидию взять лошадь и молча следовать за всеми ними.
Только за этот день, пока не село солнце, им предстояло проделать неблизкий путь до постоялого двора. Пока это возможно, они постараются ночевать под крышей. Там, на бескрайних просторах пустыни, не будет и этого.
Ламишет задумчиво смотрела на то, как Несидий морщится, стоит чему-то прикоснуться к его плечам или рукам. Долгое путешествие леодорийцев на корабле позволило им привыкнуть к тому, что хатетианские боги заставляли солнце вставать каждый день, но не к его опаляющим лучам. Ламишет вспомнила, как впервые услышала о том, что над Атталианом солнце движется медленнее, чем над всеми остальными землями, и день там длится целый год. Она тогда решила, что над ней смеются, но с тех пор многие купцы говорили ей, что это правда. А потом она впервые встретила самих леодорийцев, и с тех пор считала, что в их стране возможно что угодно. И ожившие боги из старинных преданий, и теплые зимы на далеком севере, и правители, слушающие толпу, но не теряющие власть… Даже мужчины и женщины были там какие-то неправильные. Ламишет и сама была неправильной, и давно уже с этим смирилась, и все же целый народ…
Но раз их боги были довольны, то и Ламишет решила об этом больше не думать. И если обращаться с леодорийцами следовало не так, как с обычными мужчинами, ей же, не бывшей обычной женщиной, было лучше. Так что она потребовала у хозяина постоялого двора принести горшок сыворотки и просто пошла к Несидию.
Они все: и леодорийцы, и хатетиане, – расселись в самой большой комнате на нижнем этаже. Девчонка, которую они взяли с собой, чтобы она готовила – кажется, в Элухмише она владела питейным домом – закончила прислуживать за ужином и поднялась наверх. Теника твердо решила, что уж ее-то отсюда никто не прогонит.
К тому же другая бывшая с ними хатетинка, ишитен по имени Ламишет, не собиралась никуда уходить. Как выяснилось, она действительно уже встречала Несидия, и сейчас хотела продолжить знакомство. Она помогала ему намазать сывороткой ожоги от солнца… Поначалу, во всяком случае. Они расположились подальше от пылающего очага, в полумраке, но Теника все равно исподтишка разглядывала их.
Ладони Ламишет, только что лежавшие на плечах Несидия, скользнули по его груди, медленно прошлись по животу и остановились на бедрах, там, где ткань повязки сползала, обнажая светлую кожу. Несидий повернулся, что-то тихо сказав, и его тело изогнулось, напряглось под сжимавшими его пальцами Ламишет. Та засмеялась и вдруг крикнула на всю комнату:
– Жрица!
Теника постаралась не показать, что ее застали врасплох. Она не стала пугливо отводить взгляд, а, напротив, посмотрела прямо на говорившую. И снова залюбовалась двумя сплетающимися телами, смуглым и светлым. Перед отъездом обратно в Леодорию стоит раздобыть парочку рабов из местных – здесь все еще продавали в рабство должников и их семьи.
– Жрица, – продолжила Ламишет, – обычаи твоей страны удивительны и непонятны, но боги благоволят вам. Говорят, к вам они спускаются с небес постоянно, а мы не видели их уже много лет. Вы правите варварами, на землях Аусса не осталось жителей, кроме ваших поселенцев, а асарам-эладский царь боится вас. Наша же слава давно в прошлом. Расскажи, жрица, почему боги выбрали вас? Как вам удается сохранять их любовь?
Теника на мгновение задумалась. Что ж, хорошо. Она расскажет им, как появилась их империя, покорившая половину мира. А о том, что боги стали прилетать в Атталиан все реже, говорить не обязательно.
Леодорийцы назвали их айлекиями – пришельцами издалека. Как далеко находился их дом, никто не знал. Даже те из смертных, кого айлекии пускали на свои железные корабли, плывущие по воздуху, словно по воде, не поднимались так высоко в небо. А уж увидеть вблизи солнце, бывшее, как говорят, огромным боевым кораблем самой Веллиды, люди даже не мечтали. Хватало и сказаний о том, как богиня когда-то сама ходила среди них.
Тогда не существовало еще леодорийцев, их родной остров не назывался Атталианом, не был заложен город с тем же названием. Лишь несколько племен, не знавших ни государства, ни письменности, пытались выжить в постоянном холоде и мраке. Атлалии были слабейшим из них… До тех пор, пока Веллида в окружении других богинь и богов не спустилась с небес. Она спасла атлалиев от гибели, и они назвали ее своей матерью. Сердце богини склонилось к ее новым детям, и она осталась с ними на долгие годы. Она учила их засевать поля и пасти скот, ковать орудия труда и оружие, строить города и дороги, записывать слова и поклоняться богам.
От девочки, что первая нашла корабль богини в лесу за поселением атлалиев, пошел императорский род, но Веллида была добра и мудра, она не хотела борьбы за власть и крови, и поэтому повелела правительнице всегда советоваться со своим народом. Поэтому же она одаривала женщин, которые кормили и лечили, а не мужчин, которые охотились и воевали. Из-за даров Веллиды править атлалиями стали женщины, и богиня сказала, что если от этого зла в мире станет меньше, пусть отныне так оно и будет.
А потом она покинула их, но оставила после себя солнечные кристаллы – те, что до сих пор освещают и согревают Атталиан так, что он будто бы находится рядом с Ауссом, а не севернее Икелики. Те, что позволяют работать многим чудесным приспособлениям, оставленным богами. Многие тайны древности теперь забыты, но не все, далеко не все. Айлекии на своих летающих кораблях все еще спускаются на Атталиан, и пусть среди них нет великих богов, подобных Веллиде, они все еще помогают его жителям.
И дети богини готовы делиться ее дарами с остальными. С тех пор, как воинственные леодии, что раньше главенствовали на острове, явились к атлалиям и предложили им союз, многое изменилось. Появился разделенный на сословия, но единый леодорийский народ. Леодорийцы покорили весь Атталиан, пересекли океан, завладели землями варваров и Ауссом. Конечно, они всегда свято чтили заветы богини и не нападали первыми, но в обиду себя не давали никогда. Тем, кто начинал войну, стоило бы корить себя за дерзость, но леодорийцы к тому же всегда были милостивы к побежденным. Варварам так и вовсе лучше было жить в составе большой и сильной империи, а не прозябать в дикости…
Теника оглядела комнату. Все слушали внимательно, кто-то с недоверием, кто-то с восторгом. У Ламишет горели глаза. А вот Несидий делал вид, что его замучил кашель. Знать бы, что он будет рассказывать ишитен этой ночью…
Бонус. В качестве исключения у нас сегодня будет композиция из саундтрека к «Звездным вратам». Потому что